Библия не говорит нам о том, что происходило с Ноем и его семьей после потопа. Но я не удивлюсь, если узнаю, что за души этой горстки людей велась отчаянная борьба — за их души, их тела, их образ мышления. И я не удивлюсь, если узнаю, что с нами происходит то же самое.

— Сейчас он находится к западу от Скалистых гор. Рано или поздно он пойдет на восток. Может быть, и не в этом году. Когда он будет готов. И наша судьба — бороться с ним.

Ник обеспокоенно затряс головой.

— Да, — сказала она спокойно. — Нас ждут горькие дни. Смерть и ужасы, предательство и слезы. И не все из нас смогут увидеть, чем кончится борьба.

— Мне все это не нравится, — пробормотал Ральф. — Мало нам что ли несчастий и без этого парня, о котором вы тут с Ником говорили? Разве нам не хватает проблем без докторов, без электричества, без ничего? Какое нам дело до него?

— Я не знаю. Это воля Господа. Он не спрашивал Эбби Фримантл, нравится она ей или нет.

— Если это Его воля, — сказал Ральф, — то неплохо бы Ему в отставку и уступить место кому-нибудь помоложе.

«Если темный человек на западе, — написал Ник, — то, может быть, нам надо сматывать удочки и ехать на восток?»

Она терпеливо покачала головой.

— Ник, все на свете служит Господу. Разве тебе не кажется, что и этот человек тоже служит Ему? И это действительно так, как бы неисповедимы ни были Его пути. Куда бы ты ни убежал, этот человек последует за тобой, потому что он исполняет волю Бога, а Бог хочет, чтобы ты встретился с ним. Нельзя убежать от Божьей воли. Человек, который пытается сделать это, кончит свою жизнь в утробе зверя.

Ник написал короткую записку. Ральф посмотрел на нее, почесал нос и подумал о том, что предпочел бы не читать ее вслух. Такие старые леди вряд ли спокойно воспримут то, что написал Ник. Она, скорее всего, назовет это богохульством и закричит так, что все вокруг проснутся.

— Что он говорит? — спросила Абагейл.

— Он говорит… Ральф прочистил горло. Перо на его шляпе дернулось. — Он говорит, что не верит в Бога. — Доложив содержание записки, он с несчастным видом уставился вниз на свои ботинки и стал ожидать взрыва.

Но она только хихикнула, встала и подошла к Нику. Потом она взяла его руку и похлопала по ней.

— Благослови тебя Бог, Ник, но это не имеет значения. Он верит в тебя.

Следующий день они провели дома у Эбби Фримантл, и это был их лучший день, с тех пор как закончилась эпидемия. Утром дождь перестал, и небо очистилось. Кукуруза сверкала, словно россыпь изумрудов. Было прохладно.

Том Каллен провел утро, бегая по рядам кукурузы с вытянутыми вперед руками и пугая ворон. Джина МакКоун сидела на земле рядом с качелями и играла с множеством бумажных кукол, которые Матушка Абагейл нашла на дне чемодана в шкафу своей спальни. А раньше они с Томом играли в гараж. Том легко соглашался на все требования Джины.

Дик Эллис робко подошел к матушке Абагейл и спросил, не держал ли кто поблизости свиней.

— Ну как же, у Стоунеров были свиньи, — сказала она. Она сидела в качалке на веранде, перебирала струны гитары и смотрела на Джину.

— Думаете, кто-то из них мог остаться в живых?

— Надо сходить и посмотреть. Может быть. А может быть, они просто разрушили свои загоны и одичали. — Глаза ее сверкнули. — А еще может быть, что я знаю одного парня, которому прошлой ночью приснились свиные отбивные.

— Вполне возможно, что и знаете, — сказал Дик.

— Ты когда-нибудь резал свиней?

— Нет, миссис, — сказал он, широко улыбаясь. — Лечил от глистов — да, но не резал.

— Как ты думаешь, вы с Ральфом сможете поработать под женским руководством?

— Вполне, — ответил он.

Через двадцать минут они ехали втроем в кабине «Шевроле». У Стоунеров они нашли двух годовалых свиней. Было похоже на то, что когда корм кончился, они стали обедать своими более слабыми и менее удачливыми товарищами. Дик накинул петлю на заднюю ногу одной из свиней и, перебросив веревку через блок, поднял ее в воздух.

Ральф вышел из дома с ножом для разделки мяса длиной в три фута.

— Не знаю, получится ли у меня, — сказал он.

— Тогда давай сюда, — сказала Абагейл, протягивая руку. Ральф с сомнением посмотрел на Дика. Дик пожал плечами. Ральф передал нож.

— Господь, — сказала Абагейл, — мы благодарим Тебя за Твой милостивый дар. Благослови эту свинью, которая станет нашей пищей, аминь. Отойдите, ребята, сейчас будет фонтан крови.

Она перерезала свинье глотку одним уверенным взмахом ножа — какие-то вещи никогда не забываются, какой бы старой ты ни была — и быстро отпрянула.

— Ты развел огонь под котлом? — спросила она Дика.

— Да, миссис, — уважительно ответил Дик, не в силах отвести глаз от свиньи.

— Ты приготовил щетки? — спросила она у Ральфа.

Ральф показал ей две жестяные щетки с жесткой желтой щетиной.

— Ну тогда вам остается только снять ее и положить в котел. Когда она немного поварится, вы будете скрести ее щетками. Потом вы сможете содрать шкуру с мистера Борова, как со спелого банана.

Перспектива их несколько обескуражила.

— Прекрасно, — сказала она. — Но вы не сможете его съесть в костюме. Сначала его надо раздеть.

Ральф и Дик Эллис посмотрели друг на друга, сглотнули и начали опускать свинью вниз. К трем часа работа была закончена, а к четырем они уже вернулись домой с полным грузовиком мяса. На обед у них были свежие свиные отбивные. У мужчин аппетит слегка испортился, но Абагейл съела целых две отбивные, наслаждаясь тем, как жареное мясо хрустит у нее на деснах. Нет на свете ничего вкуснее мяса, которое ты добыл себе сам.

Пошел десятый час вечера. Джина уже уснула, а Том Каллен дремал в качалке Матушки Абагейл на веранде. Далеко на западе сверкнула бесшумная молния. Все остальные взрослые собрались на кухне, кроме Ника, который ушел на прогулку. Абагейл знала, какая борьба происходит в его душе, и сердце ее отправилось вместе с ним.

— Но ведь не может же вам и в самом деле быть сто восемь лет? — спросил Ральф.

— Подожди-ка здесь, — сказала Абагейл. — Я кое-что покажу тебе, сынок. — Она пошла в спальню и взяла поставленное в рамку письмо от президента Рейгана с верхнего ящика комода. Она принесла его на кухню и положила Ральфу на колени. — Прочитай-ка это, сынок, — сказала она гордо.

Ральф прочел: «…по случаю вашего сотого дня рождения… одна из семидесяти двух человек в Соединенных Штатах Америки, достигших столетнего возраста… занимающая пятое место по возрасту среди официальных членов республиканской партии Соединенных Штатов Америки… приветствия и поздравления от президента Рональда Рейгана, 14 января, 1982 года». Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Ну и ну, пусть меня утопят в го… — Он запнулся и покраснел от смущения. — Извините меня, миссис.

— Сколько же вы всего повидали за свою жизнь! — восхищенно сказала Оливия.

— Ничто из этого не шло ни в какое сравнение с тем, что я видела за последний месяц. — Она вздохнула. — Или с тем, что мне еще предстоит увидеть.

Открылась дверь и вошел Ник. Разговор сразу же прекратился, словно все они только убивали время в ожидании его. Она видела по его лицу, что он принял решение, и, похоже, могла сказать, какое. Он протянул ей записку, написанную им на веранде, рядом с Томом. Она прочитала ее.

Там было написано: «Завтра мы едем на запад».

Она перевела глаза с записки на лицо Ника и медленно кивнула. Потом она передала записку Джуне Бринкмейер, которая в свою очередь передала ее Оливии.

— Да, мы должны ехать, — сказала Абагейл. — Мне этого хочется не больше, чем тебе, но мы должны. Что заставило тебя принять это решение?

Он почти сердито пожал плечами и указал на нее.

— Да будет так, — сказала Абагейл. — Господь — моя вера.

«Если бы я мог сказать это о себе», — подумал Ник.